Мы продолжаем рассказ о дивном уголке Карельского перешейка – полуострове Зелёный Мыс, об истории окрестностей и о людях, населявших некогда эти места.
Начало Северной войны
На пороге 18 век. Вся Ингерманландия (напомним, её границы примерно соответствуют нынешней Ленинградской области) находится под властью Швеции уже около 100 лет. Население Карельского перешейка почти полностью сменилось: православные карелы оставили свои жилища и бежали в российские пределы. Сначала на опустевшие земли Ингерманландиии шведская администрация отправляла в ссылку нарушителей закона. Затем власти стали поощрять финнов-переселенцев из областей Эуряпяя и Саво, эвремейсов и савакотов. К концу 17 века в большом Ореховецком лене (который включал и наши места) насчитывалось всего несколько тысяч жителей, более 90% из которых были финны-лютеране. Немногочисленное население Карельского перешейка, этакого шведского захолустья, страдает от непомерных налогов, неурожаев и голода. В последние годы 17 века в Лемболовском приходе от голода погибла половина прихожан, сообщает в рукописи приходский священник.
В 1697 году молодой российский царь Пётр I отправился в Великое посольство по странам Европы. Вернувшись в Россию через полтора года, он активно начал проводить в стране глубокие преобразования. Выход России к Балтийскому морю стал жизненно необходим. С этой целью в 1700 году Пётр I начал Северную войну и в первом сражении под Нарвой потерпел от шведов поражение, потеряв всю артиллерию. В 1701 году вышел царский указ о снятии церковных колоколов для литья пушек. Лишиться колоколов могла любая лютеранских церковь, оказавшаяся в зоне военных действий, в том числе Лемболовская кирха. Вот какую историю рассказал приходский священник в рукописи 18 века, которую нашёл и перевёл со старошведского языка финский историк Суло Халтсонен. «…Во время войны два самых больших церковных колокола прятали под мост через протоку на пути к церкви (опоры этого моста хорошо видны сейчас в десятке метров от современного – прим. авт.). Когда казачий разъезд проезжал по мосту, его привлёк звук, который от скачки издавали колокола, но увезти их казаки не смогли и поскакали за подмогой. А жители использовали это время, чтобы отвезти колокола к Лемболовскому озеру и погрузить их в воду напротив церковного мыса, где они покоятся и поныне, и молчит радостный звук колоколов, многажды собиравший достойных набожных прихожан на субботнюю молитву. Церковное серебро, чаши, документы и т.п. должны были зарывать в лесу напротив деревни Сутэла. Было бы желательно начать поиск этих колоколов...» До настоящего времени нет никаких сведений о том, что эти колокола и церковный клад были найдены. Вероятно, они покоятся где-то неподалёку от нашего полуострова и до сих пор ждут удачливого кладоискателя.
Иллюстрация к "казачьему разъезду"
Строительство столицы
В короткий срок Пётр I проводит мобилизацию новой армии и вновь идёт на Ингерманландию. Осенью 1702 года русскими взята крепость Орешек, в мае 1703 года пал Ниеншанц, а ниже по течению Невы заложена новая столица будущей империи Санкт-Петербург. Из окраинной шведской провинции Ингерманландия превратилась в геополитический центр набирающей силы империи. В 1704 году сдалась крепость Нарва, в 1710-м были взяты Выборг и Кексгольм (нынешний Приозерск), и шведский период в истории Ингерманландии закончился. За десять военных лет жители Карельского перешейка претерпели тяжелые испытания. Большая часть мужского населения воевала на стороне шведской армии, а следовательно, оказалась либо в числе убитых, либо в числе пленных. Тех, кто не мог служить в русском войске, но был способен выполнять физическую работу, отправляли на строительство фортификационных сооружений и новой столицы. Там же работали и пленные. Невские болотистые берега стали их безымянными могилами. В некоторых деревнях все же оставалось редкое население, состоявшее главным образом из беспомощных стариков и малолетних детей. Небольшая часть крестьян укрывалась также в лесах в специально сделанных заранее ямах и землянках. Эта традиция строить укрытия на случай войны в глухих местах укоренилась у карел и финнов с незапамятных времен и, вероятно, часто спасала их от полного уничтожения.
Территории, отошедшие к России по Ништадскому миру в 1721 г.
В 1712 году Санкт-Петербург стал российской столицей, сюда переместился царский двор и администрация будущей Российской империи. Северная война завершилась в 1721 году подписанием Ништадтского мира. Россия вновь приобрела Ингерманландию и Карелию, а с ними и выход к Балтийскому морю; граница с Финляндией, тогда шведской провинцией, была установлена там, где приблизительно она проходит и сейчас.
Основание Петербурга и включение Ингерманландии в состав Российской империи – переломный момент в жизни местных жителей. Ещё в ходе Северной войны, или сразу после неё, вся шведская администрация и часть духовенства покинули своих подданных и прихожан. Во всех приходах Ингерманландии осталось 10 пасторов. Так, пастор Лемболовского прихода Маттиас Авенариус уехал в Швецию в 1721 году. Крестьянам же предстояло сделать нелёгкий выбор: либо оставить свои жилища и уйти на север вслед за духовенством и шведским дворянством, либо связать свою судьбу с Россией; но это означало кабалу крепостничества и рекрутчину. Кроме того, Россия была православной страной, а ингерманландские финны – лютеранами. Цугцванг! Чтобы понять выбор крестьян, надо учитывать, до какой отчаянной бедности их довели шведские притеснения, налоги, неурожаи и военное лихолетье. Немецкий посол Фридрих Вебер в 1720-х годах сообщал: «… здесь царит такая великая бедность, что даже самые нищие крестьяне Германии живут лучше самых зажиточных местных крестьян». Русский поэт А. Пушкин писал:
«По мшистым топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца…
Где прежде финский рыболов,
Печальный пасынок природы,
Один у низких берегов
Бросал в неведомые воды
Свой ветхий невод…»
То, что происходило в устье Невы, местные крестьяне воспринимали как чудо: «из тьмы лесов, из топи блат» возносился великолепный город, столица империи. Это давало им совершенно иные благоприятные условия социально-экономического развития. Они связали свои надежды и свою жизнь с Россией.
Избы. Исаак Левитан. 1899 г.
Лемболовское крепостничество
После Северной войны Пётр первый подарил своему сподвижнику, командующему Балтийским флотом графу Ф. М. Апраксину обширные земли, деревни и крестьян в окрестностях Лемболовского озера и к юго-востоку от него. Так крестьяне Лемболовского прихода на долгие 140 лет стали крепостными. Все тяготы крепостной жизни обрушились на них в полной мере. Жёсткая привязка к земле, барщина, невозможность жаловаться, полная зависимость от хозяина и продажа людей – вот проявления «рабства дикого, без чувства, без закона». Особые бесчинства творили управляющие поместьем. Автор рукописи «Старый Дудергоф...» свидетельствовал: «Пастор Моберг унаследовал в Лембала судебный процесс с графом Апраксиным, касающиеся отторгнутых от пастората деревень... Он вступил в жёсткий спор с управляющим графа Якобом Майреллом, который, по всеобщему мнению, был человеком жестоким и безбожным. Майрелл в 1746-м году дважды напал на пастора и его семью, учинил большой беспорядок и насилие. Пастор Моберг вместе с пострадавшим так же пастором Токсова подали жалобу в высшую инстанцию... на том дело и затихло». Очевидно, что лютеранская церковь была чуть ли не единственной защитницей крепостных крестьян. Вопреки опасениям, лютеране не испытывали притеснений со стороны новой власти. Напротив, ещё в 1702 году Пётр I специальным манифестом даровал всем иностранцам свободу вероисповедания. В 1712 году он женился на лютеранке по происхождению Марте Скавронской, будущей императрице Екатерине I. Новая столица формировалась как многоконфессиональной центр, лютеранская вера стала второй по числу приверженцев. В 1727 году Пётр II даровал им участок земли для строительства лютеранского собора на Невском проспекте. По ревизии 1732 года численность населения Санкт-Петербургской губернии составляла уже около 60 000 человек, почти 23 000 из них были лютеранами (около 40%). В Лемболовском приходе появился новый пастор Г. Хоппиус, при котором русские плотники в 1728 году взамен разрушенной возвели новую церковь на западном берегу озера, в прямой видимости от полуострова Зелёный Мыс. Следует упомянуть, что в 12 верстах к востоку, в соседнем приходе Вуолес, православный помещик граф С.Л. Рагузинский на собственные средства построил кирху для своих крепостных финнов. В 1746 году на деньги лемболовских прихожан был отлит новый колокол весом в 2 пуда 12 фунтов. В 1747 году была построена новая колокольня, а в 1753 году портной из Санкт-Петербурга А. Роос подарил церкви второй колокол.
Семья Апраксиных владела поместьем около 50 лет, потом, по причине фамильных долгов, поместье снова перешло во владение короны. Жизнь теперь уже государевых крестьян немного улучшилась. Они тоже платили подушный налог, но в размере трех рублей против пяти рублей для помещичьих крестьян. В деревнях стали развиваться молочное животноводство, ремёсла. В 60-х годах Екатерина II даровала поместье и крестьян Г.А. Потёмкину, который через четыре года вновь уступил их казне. В конце 18 века, при императоре Павле I, частным лицам стали продавать части большого поместья: деревни (по одной или по несколько), части деревень и даже отдельные хозяйства. Причём недвижимость продавалась вместе с людьми, с «душами». Рынок людей имел устоявшиеся цены на товар. Так, крестьянку Лемболовского прихода можно было купить за 25-40 рублей, крестьянина - за 50-80 рублей. Цена крепостного, владевшего каким-либо (например, кузнечным) ремеслом, доходила до 120 рублей. С 1788 года лемболовских крестьян стали забирать в солдаты, до этого времени они платили фуражный налог, то есть их обязывали возить фураж (корм для скота) в Санкт-Петербург. Помещичьи крестьяне три дня в неделю отрабатывали «барщину», государевых крепостных привлекали для строительства дорог, землеустройства, для работы на стройках Санкт-Петербурга.
С.А. Тетдоев,
руководитель учебно-спортивной базы Васкелово
Статья опубликована в газете "Пульс" (№2, март 2022).
